Проект закрытого клуба создан – а позиции Конституционного Суда учтены?

В пояснительной записке к законопроекту о введении адвокатской монополии Минюст ссылается на правовые позиции Конституционного Суда, стремясь, по всей видимости, подкрепить новеллы авторитетом высшего органа конституционного контроля. Однако при внимательном прочтении возникает ощущение, что эти ссылки – скорее, риторический прием, чем добросовестное и целостное восприятие ориентиров КС.

На какие позиции опирались при составлении проекта, как они были интерпретированы и какие ориентиры Суда вовсе были оставлены без внимания – разбираемся в данном материале. Законопроект vs правовые позиции Конституционного Суда Центральной опорой в попытке обосновать допустимость введения обязательного адвокатского статуса для судебных представителей стали позиции Конституционного Суда о том, что право вести дела в суде через представителя не означает возможности участия в судопроизводстве в качестве такого любого лица и о прерогативе законодателя устанавливать определенные критерии квалифицированной юридической помощи (например, постановления от 28 января 1997 года № 2-П и от 16 июля 2004 года № 15-П; определения от 20 июля 2021 года № 1590-О, от 21 июля 2022 года № 1955-О, от 28 февраля 2023 года № 303-О). Однако эта часть правовой позиции не существует в вакууме. В тех же актах КС четко указал, что при установлении таких критериев должен обеспечиваться баланс публичных интересов и законных интересов лица при выборе представителя, не допуская несоразмерного ограничения как права на судебную защиту, так и права на юридическую помощь. Но анализ того, как соотносятся заявленные цели и масштаб ограничений, в пояснительной записке не проводится. Насколько сохраняется у лица реальная возможность выбора представителя? Не ведут ли новеллы к недопустимому вытеснению квалифицированных практикующих юристов с рынка судебного представительства? На эти вопросы ответов не дается, хотя бы и формально цитируется фрагмент про соразмерность и баланс