Самозапреты и самоограничения прав: нечаянные последствие цифровизации

В последние годы в нашем праве стала проявляться новая тенденция, суть которой – ограничение свободы заключения и исполнения сделок в цифровой среде (с использованием электронных либо иных технических средств).В законодательстве о потребительском кредитовании появилось регулирование мероприятий по противодействие заключению договоров потребительского кредита без согласия клиента или с согласия клиента, полученного под влиянием обмана или злоупотреблением доверием.

Заключение сделки под влиянием обмана – известная конструкция для гражданского права; недействительность (оспоримость) таких сделок предусмотрена ст. 179 ГК РФ. Однако вводимое регулирование, очевидно, имеет ввиду противодействие не совершению гражданско-правовых сделок, признаваемых в ряде случае оспоримыми, а противодействие мошенничеству – то есть хищению чужого имущества или приобретению права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 159 УК РФ). В этом контексте упомянутое в законе «заключение договора потребительского кредита без согласия клиента (стороны сделки)» очевидно, не является заключением договора ввиду отсутствия согласованной воли двух сторон, а представляет собой разновидность мошенничества, когда потребительский кредит оформляется без ведома или согласия клиента.Банкам предписано реализовывать мероприятия по противодействию заключения договоров потребительского кредита без добровольного согласия клиента за исключением ряда случаев, когда риск мошенничества в отношении клиента считается минимальным. Наиболее примечательным является случай, когда заемщиком не позднее чем за два дня до направления заявления о предоставлении кредита назначено уполномоченное лицо для получения подтверждения заключения кредитного договора (в соответствии с соглашением заемщика с кредитной организацией и лицом, уполномоченным заемщиком). Смысл назначения такого лица очевиден – минимизация рисков мошенничества. Однако как выглядит ситуация с позиций...